Степан:
— Я приехал на лечение в Израиль из Украины. Мои неприятности начались с того, что я начал замечать кровь в кале. Наши врачи долго не могли мне поставить диагноз. Наконец они решили, что кровь у меня из-за геморроя. Геморрой удалили, но кровотечения не прекращались. При этом живот не болел, стул тоже был нормальным. Прошел год, прежде чем мне наконец решили сделать колоноскопию и нашли 3 небольших полипа. 2 из них удалили, а 1 оставили. В конце концов меня огорошили тем, что у меня рак прямой кишки. Требовалась срочная операция, и я решил, что буду ее делать в Израиле. Я договорился с клиникой, собрал все свои медицинские бумаги и прилетел в Тель-Авив.
Поселили меня в отеле «Виталь» — можно сказать, прямо в клинике. Когда я готовился к поездке, меня спросили, хочу я жить в квартире у моря или в отеле. Я выбрал отель, чтобы не пришлось после операции долго добираться до врачей. Номер у меня был довольно просторный, с видом на город, и даже море было немножко видно из окна. Но главное — дойти до онкологического корпуса можно было за 2 минуты. Завтракал я в отеле, а обедал и ужинал в торговом центре, в соседнем здании.
Я прилетел в Тель-Авив часов в 9 вечера. От клиники меня встречал водитель с табличкой, где была написана моя фамилия. Он отвез меня в отель, помог заселиться, а утром за мной пришел координатор и повел меня к гастроэнтерологу — доктору Бердичевски. Она посмотрела меня, потом все мои бумаги и сказала готовиться к колоноскопии. Мне выдали рецепты на слабительные и инструкцию на русском языке, где было расписано, как их принимать и как питаться в ближайшие пару дней.
Доктор Татьяна Бердичевски, гастроэнтеролог:
— Степан пришел ко мне на прием с жалобами на ректальные кровотечения. По месту жительства у него сначала удалили геморрой, а потом провели колоноскопию, в ходе которой были обнаружены и удалены полипы. В результате их анализа возникло подозрение на карциному ректосигмовидного отдела толстого кишечника (это участок, где сигмовидная кишка переходит в прямую). В толстой кишке был обнаружен еще 1 полип размером 8 мм, который не был удален.
Я провела пациенту колоноскопию и обнаружила в прямой кишке, на расстоянии 10-15 см от анального отверстия, объемное образование, из которого взяла биопсию. Кроме того, я удалила 2 полипа толстой кишки, которые находились выше опухоли. Все удаленные полипы и образец ткани опухоли я отправила на патологическое исследование.
Я направила пациента на ПЭТ-КТ и назначила ему анализы крови на онкомаркеры РЭА и СА 19-9. Это было необходимо, чтобы уточнить, распространилась ли опухоль за пределы прямой кишки и есть ли поражение лимфоузлов или других органов.
Доктор Дорит Штерн, радиолог, специалист по ядерной медицине:
— Мы выполнили ПЭТ-КТ пациенту, которого направила к нам гастроэнтеролог, доктор Бердичевски. Мы обнаружили у него опухоль прямой кишки диаметром 7.5 см. Опухоль проросла в жировую ткань и распространилась на некоторые близлежащие лимфатические узлы. В левой части толстой кишки был обнаружен еще один очаг, похожий на полип. Поскольку такие полипы способны к злокачественному перерождению, я порекомендовала внимательно за ним наблюдать. К счастью, мы не обнаружили у опухоли отдаленных метастазов, т.е. рак пока еще не распространился за пределы кишечника.
Доктор Гилад Гитштейн, патолог:
— Я исследовал удаленные полипы кишечника и образец опухолевой ткани, которые получил от доктора Бердичевски. Полипы оказались тубулярными аденомами. Это доброкачественные образования, которые могут переродиться в раковую опухоль, поэтому они требуют наблюдения. В образце из объемного образования прямой кишки я обнаружил клетки умеренно дифференцированной аденокарциномы. Это злокачественная опухоль, но она отличается не очень быстрым ростом и хорошо поддается лечению, если начать его вовремя.
Степан:
— Колоноскопию я проходил и раньше, и о ней у меня остались, мягко говоря, не очень приятные воспоминания. На этот раз ничего такого не было — я просто заснул и проснулся, когда всё уже было сделано, так что про саму процедуру ничего сказать не могу. После нее было только вздутие живота, которое постепенно прошло. Потом меня отправили на ПЭТ-КТ, чтобы понять, как далеко зашел этот процесс.
Худшие опасения подтвердились: в Израиле у меня действительно нашли раковую опухоль прямой кишки, причем довольно большую — 7.5 см. Но доктор Бердичевски сказала, что есть и хорошие новости: моя опухоль операбельна, т.к. она пока не вышла за пределы кишечника. А это значит, что у меня есть шансы на полное излечение. И меня тут же направили на операцию к доктору Гринбергу.
Доктор Рон Гринберг, онкохирург:
— Я выполнил Степану переднюю резекцию прямой кишки. Операция была проведена под общим наркозом. Я начал хирургическое вмешательство лапароскопически — через несколько небольших проколов. Осмотрев брюшную полость с помощью эндоскопа, я убедился, что метастазов в брюшине, печени и сальнике нет. Я аккуратно отделил кишечник от окружающих тканей, стараясь не задеть левый мочеточник. При опухолях, расположенных в области соединения прямой и сигмовидной кишки, существует риск его повреждения, что может привести к серьезным осложнениям. Поэтому такие операции требуют особой точности и осторожности.
Поскольку опухоль была слишком крупной, удалить ее лапароскопически, через маленькие проколы, было невозможно. Поэтому я выполнил небольшой разрез внизу живота. Через него я извлек удаленную часть кишки с опухолью. После этого я провел анастомоз — заново соединил концы кишечника с помощью специального аппарата и проверил шов на герметичность. В конце операции я установил дренажи для отвода жидкости и зашил разрез.
Удаленные ткани я направил на анализ патологам. Они подтвердили, что опухоль удалена полностью и края резекции чистые.
Степан:
— В день операции за мной, как всегда, пришел координатор. Медсестра, которая меня готовила к операции, говорила по-русски. Мне сказали принять душ, выдали халат, измерили пульс, давление, взяли анализы. Потом меня на каталке повезли вниз, в операционную. Координатор был со мной, как говорится, до последнего — пока меня не ввезли в саму операционную. Там меня встретил доктор Гринберг со своей командой. Он неожиданно сказал мне по-русски: «Удачи!» — и я тут же отключился.
После операции я пролежал в больнице 10 дней. Каждый день ко мне приходил доктор Гринберг и спрашивал, как я себя чувствую. По-русски он не говорит, но вокруг было много медсестер, которые мне все переводили. С самого начала я чувствовал себя нормально, но через 2 дня немного поднялась температура. Мне сразу сделали анализ крови. Доктору не понравилось, что там были повышены лейкоциты, поэтому мне назначили антибиотик.
На следующий день после операции ко мне пришел медбрат и сказал, что мне не просто можно, а даже нужно вставать и ходить. Я немного удивился, т.к. помнил, что в наших больницах, наоборот, все время заставляют лежать. Но я встал, пошел в туалет (сначала медбрат меня немножко поддерживал, а потом просто шел рядом).
Пришел физиотерапевт, принес какую-то штуку с шариками и сказал, чтобы я в нее изо всех сил вдыхал и выдыхал. Он объяснил, что это нужно, чтобы наладить работу легких после операции.
Нормально есть я тоже начал очень быстро. В первый день мне принесли бульончик в чашке — вкус у него был такой, как будто он из кубика. Вечером уже дали желе, на следующий день — мягкий творожок в пластиковой упаковке. Дня через 3-4 я уже ел обычную еду: пюре, котлетки, супы. Нельзя было только есть овощи и фрукты. Стул тоже восстановился довольно быстро, хотя мне и отрезали 14 см кишечника. В общем, к моменту, когда меня выписали, я чувствовал себя довольно бодрым и ни на что не жаловался. После выписки мне не пришлось идти далеко — я вернулся в тот же отель «Виталь».
Через 2 недели после операции меня еще раз посмотрел доктор Гринберг. Он сказал, что все в порядке, и я улетел домой.
Когда мою израильскую выписку прочитали наши профессора, они сказали, что операция сделана прекрасно. Один профессор даже сказал, что на этой операции можно обучать студентов.
В следующие 3 года я продолжал наблюдаться дома, а когда появлялись какие-то проблемы, собирался — и летел в Израиль. Например, примерно через год после операции у меня заболела нога и спина. Сделал МРТ — и мне сказали, что у меня, скорее всего, метастазы. Я перепугался и полетел в Израиль. Там мне провели анализы и ПЭТ-КТ. Кроме того, я привез израильским врачам диск МРТ, и они его посмотрели. Метастазов у меня не нашли, и я продолжал жить спокойно.
Еще через год я решил слетать в Израиль на проверку — и оказалось, что вовремя. У меня обнаружили что-то подозрительное в мышце живота, хотя я чувствовал себя совершенно нормально. Оказалось, что это рецидив опухоли. Но моя онколог доктор Стефански сказала, что все не так плохо: рецидив возник только совсем рядом с опухолью — рак не распространился по организму. Она назначила мне лучевую терапию, а потом химиотерапию — чтобы закрепить результат.
Доктор Ирина Стефански, онколог:
— Очередное обследование, которое мы провели Степану через 2 года после операции, показало картину рецидива. В прямой мышце живота, чуть выше лобковой кости, мы обнаружили новое образование размером 2.5Х1.8 см. К счастью, ПЭТ-КТ не выявила отдаленных очагов опухоли, а онкомаркеры были в норме. Это означало, что рецидив был локальным — только рядом с тем местом, где была проведена операция. Иначе говоря, размеры опухоли были небольшими, и она не распространилась по организму, а значит, у нас были все шансы ее полностью устранить.
Я предложила пациенту пройти курс лучевой терапии, направленной точно на зону рецидива, чтобы уничтожить опухоль. После этого Степану предстояло пройти химиотерапию по протоколу XELOX. Этот протокол включает 2 препарата. Первый — капецитабин, который принимают в виде таблеток. В организме этот препарат превращается в 5-фторурацил — вещество, уничтожающее раковые клетки. Второй препарат — оксалиплатин, который вводят внутривенно. Он усиливает действие капецитабина и помогает разрушать опухолевые клетки, оставшиеся после лучевой терапии. Протокол XELOX считается одним из наиболее эффективных при раке толстой и прямой кишки.
Доктор Татьяна Рабин, радиотерапевт:
— Моя коллега доктор Ирина Стефански направила ко мне пациента с местным рецидивом аденокарциномы толстой кишки для проведения лучевой терапии. Поскольку очаг опухоли был единственным, мы решили действовать прицельно: направить облучение точно на проблемный участок, чтобы уменьшить или полностью разрушить образование и создать оптимальные условия для последующего лечения.
В качестве метода облучения мы выбрали VMAT (Volumetric Modulated Arc Therapy — объемно-модулированную дуговую терапию). При этом аппарат вращается вокруг тела пациента, посылая лучи под разными углами, а план облучения рассчитывается так, чтобы наибольшая доза приходилась именно на опухоль. Такой метод позволил провести короткий курс лучевой терапии — всего 6 сеансов с общей дозой 24 Грэй.
Доктор Ирина Стефански, онколог:
— Когда лучевая терапия была завершена, я назначила Степану 8 курсов химиотерапии. В середине лечения, через 3 месяца, пациент должен был пройти повторную ПЭТ-КТ и анализы крови, в том числе тесты на онкомаркеры.
Степан:
— Я прошел лучевую терапию, она заняла где-то неделю. Никаких недомоганий у меня не было, самочувствие было хорошее. Я гулял по Тель-Авиву, погода была отличная, и выходил я в легкой ветровке, хотя дело было в середине декабря. Для купания было прохладно, но просто пройтись по набережной тоже было приятно. Как-то я пешком дошел до Яффо и увидел там на площади большую елку (вообще-то в Израиле не празднуют Рождество и Новый год так, как у нас, но координатор объяснил мне, что в Яффо живут арабы-христиане).
Когда лучевая закончилась, я полетел домой, отдохнул, встретил с родными Новый год. После праздников я вернулся в Израиль и начал химиотерапию, которую продолжил уже дома. Через 2 с половиной месяца я снова прилетел в Израиль на диагностику.
Доктор Ирина Стефански, онколог:
— Степан вернулся на обследование в Израиль, когда он прошел 4 курса химиотерапии. Мы выполнили ему ПЭТ-КТ, и результаты меня порадовали: опухоль в мышце живота почти исчезла — остался лишь небольшой участок измененной ткани. При этом была большая вероятность, что это не активная опухоль, а остаточные изменения после лучевой терапии. Онкомаркеры были в норме.
Степан чувствовал себя неплохо, и я порекомендовала ему пройти оставшиеся 4 курса химиотерапии, чтобы уничтожить остаточные опухолевые клетки. Ведь даже при отсутствии видимых признаков рака дополнительная химиотерапия снижает риск рецидива и помогает закрепить достигнутый результат. По завершении лечения пациент должен был снова пройти обследование.
Степан: — Через 3 месяца я закончил химию и снова прилетел в Израиль. Я прошел ПЭТ-КТ, которая показала, что лечение прошло нормально и что радиотерапия и химия уничтожили те места, которые вызывали плохие чувства у врачей. Сейчас я хорошо себя чувствую, живу обычной жизнью и продолжаю наблюдаться.